Михаил Козаков «Крушение империи»
Из окна квартиры виден был сквер, часть прилегавшей к нему небольшой круглой площади и коридор продольной улицы, по которой выкатывались на площадь, дребезжа, трамвайные вагоны, разбегавшиеся затем в разные стороны.
Был летний петербургский вечер - трехсветный час: отсвет отплывшего за горизонт, побагровевшего за день солнца, бледноматовая скоба отвердевающей луны, робко глядевшей уже давно с другого конца неба на исчезающее пышное светило, и городской электрический свет: в магазинах, над подъездами и в квартирах нерасчетливых хозяек.
Людмила Петровна подошла к открытому окну, постояла, у него минуту и, посмотрев на часы, быстрым шагом направилась в противоположный конец комнаты, к двери.
Она нашла рукой на стене, за полой раздвинутой тяжелой портьеры, верхний выключатель, повернула его - и под потолком вспыхнул веер красного света внутри фарфорового многоугольного колпака. И она удивилась, как скоро (прошло не больше минут трех) прожужжал на парадной двери двукратный звонок.
Из кухни торопилась прислуга.
- Однако… - улыбнулась Людмила Петровна и, отослав горничную, сама пошла открывать.
- Я с таким нетерпением ждал условленного сигнала… Вашу ручку разрешите?
- Закройте дверь и задерните портьеру, Мамыкин! - сказала Людмила Петровна, возвращаясь вперед гостя в комнату.
- Никого? - спросил он вполголоса, озираясь.
- Никого. Брат с семьей на даче. Но в вашем распоряжении не больше получаса, Мамыкин, потому что я собираюсь отдыхать перед визитом. Я вас слушаю…
И Людмила Петровна уселась на оттоманку, подобрав под себя ноги.