Михаил Козаков «Крушение империи»

- Ну да. А что такое?

- Да просто так спросил… влюбился я в вашу казачку! - шутил Федя, пришедший в хорошее настроение с момента неожиданной встречи с серозеленым автомобилем: «Помните… я жду вашего звонка, Калмыков!» - повторял он в уме на разные лады эту фразу.

«Надежда Ивановна… так, так…» Он вспомнил теперь сегодняшнее посещение лазарета в Зимнем дворце и узколицего, с зелеными рачьими глазами краснокрестного чиновника: ну да, он, конечно он, называл это имя в суетливо-почтительной, полной непонятных намеков беседе с вдовой поручика Галагана. Ага, вот что!..

- Как зовут Вырубову? - удивил он внезапным вопросом журналиста.

- Вырубову? Анна Александровна, - ответил тот.

- Я так и подумал.

- Чем сия весьма недоступная для вас дама обязана вашей заинтересованности в ней, мой друг?

- О, ничем, Фома Матвеевич!.. Мое дело будет в шляпе, уверяю вас. С осени - я в Петербурге!.. В Петербургском университете.

И он вспомнил вновь краснокрестного чиновника, взволнованно, запыхавшись докладывавшего на набережной: «Обе… Надежда Ивановна и Анна Александровна просили… Обе». Ну, теперь он знал, что, пожелай только, - вдова поручика Галагана без всяких трудностей выполнит просьбу о нем Георгия Карабаева. А тут еще… настойчивое приглашение Людмилы Петровны и эта роза (что-то же да означает она?!), - нет, не должно быть никаких сомнений: «Черт возьми, такие связи у нее!..»

- Фома Матвеевич, - предложил он вдруг, - а не поужинать ли нам вместе где-нибудь?

- А я и сам о том подумал, мой друг. Недалеко и ходить! - И Асикритов, когда прошли мост, повел Федю к Летнему саду: отбрасывая свет на торцы набережной, услужливо поджидал прохожего невский поплавок.

- Тишкинский, - рассказывал Фома Матвеевич, - знаменитых рестораторов Тишкиных поплавок… Пошли.

- Ну, конечно! - ответил Федя.

Он очень любил ресторан и ресторанную музыку.