Михаил Козаков «Крушение империи»

Но вот именно этого: ехать сейчас в Петроград - и не хотелось Ивану Митрофановичу. У него были на то свои причины.

За день до телеграммы Людмилы Петровны он получил письмо от «инженера Межерицкого». Он предлагал настойчиво выехать, под каким угодно предлогом прервав служение Карабаеву, на несколько дней в столицу «для важных, очень важных переговоров».

«Не вздумал бы он только отказываться!» - писал Вячеслав Сигизмундович, ибо «потеряет больше, чем может приобрести уже на всю свою спокойную (было подчеркнуто в письме), мирную жизнь» - загадочно сообщалось в нем.

«Подлец!.. Еще интригует… - выругался Теплухин, пряча письмо (а может, оно пригодится?..). - Обычный, уже испробованный прием. Торопиться некуда, тем паче что недавно виделись. Не поеду!» - твердо решил он.

И вдруг - телеграмма и карабаевское распоряжение, от выполнения которого никак не отказаться было, - всю дорогу Иван Митрофанович был хмур и недоволен.

«Какого черта в самом деле?!»

Протест был наивен и бессилен, - Иван Митрофанович и сам сознавал свою беспомощность перед обоими: и перед Георгием Павловичем Карабаевым и перед «охранником» Губониным.

…Спутники, выйдя в коридор, курили. Полковник залез на свою верхнюю полку и, лежа на животе, обдумывал, писал что-то на длинном синем телеграфном бланке.

Поезд набирал скорость, вагон мчался так сильно, что, казалось, его вот-вот сбросит с насыпи, и он ударит, загнувшись на миг, хвостом по стенке своего переднего, убегающего по рельсам соседа. В коридоре шла обычная беседа. Женщина, пугаясь такого сильного покачивания, признавалась, под снисходительный смех мужчин, что боится и не хочет умереть сейчас: ее ждет в Петрограде муж и заново отделанная квартира. И философствовал в ответ француз, до удивления хорошо владевший русским языком и, - как заметил Иван Митрофанович еще раньше, - дока по части иностранных изречений и поговорок: