Михаил Козаков «Крушение империи»
- Обыкновенный. Хромой только немножко. Тоже, как всю жизнь плотником работает. В Петербурге работал, в Выборге работал, в деревне тоже… Хотя, может быть, вы с его матерью сговоритесь, - жены у него нет.
«Я это и без тебя, милый, знаю…»
- Да, да, надо будет сговориться. Я так и передам своему знакомому, - с деланым равнодушием и спокойствием ответил Сергей Леонидович, а сам: «Ого, как глубоко копнули! Пустячки - провал на сей раз?! Ну, медлить нечего. Хальме взяли: куда же мне теперь идти? Обложили со всех сторон, как волка на охоте. Самым поздним, ночным - в город придется. А оттуда?.. А оттуда - любым, куда только можно, из Петербурга!..» - решил он.
- Я напишу записочку, а вы, пожалуйста, передайте ее барышне Карабаевой, - условился он с плотником и его женой.
Он вошел в карабаевскую дачу, быстро набросал письмо Ирише, запечатал его в конверт, любезно предложенный Густой Котро, и оставил письмо на веранде, положив его кончик под графин с водой, стоявший на столе.
- Значит, не будете ждать? - спросила жена плотника.
- Нет. Пойду… может быть, выкупаюсь… Я приду через часок, - сбивался он в своем торопливом ответе.
Он вышел на дорогу, пересек ее, взбежал на холмик и направился в лес
Путь к речке, где купались мужчины, лежал совсем не в ту сторону, - хотел крикнуть об этом приезжему приветливый и обязательный Вилли Котро, но Ваулин уже был далеко,
«Ирине», - прочитал Лев Павлович надпись на конверте, сделанную карандашом.
«От кого бы это?» - подумал он.
Утолив жажду, графин с водой поставил на место, а письмо оставил в руке. Вышел во двор, расспросил финнов, кто приходил; по описанию их сразу же догадался - что новый знакомый Ириши, Сергей Леонидович, а фамилии так и не знал.