Михаил Козаков «Крушение империи»

Записка была анонимная, ротный командир так и не узнал, кто именно из его солдат ее прислал, но сейчас ему отчего-то кажется - этот самый, насмешливо и радостно усмехающийся Исаев…

«Да и рядом с ним хороши! - недоверчиво шарит глазами по шеренге прапорщик Величко. - Что же делать? Через шагов двадцать упремся в толпу, - вероятно, забастовщики? Пропустят ли?»

И он громко командует:

- Р-рота, стой!

Отделенные повторили команду, и солдаты приставили ногу к ноге. Прапорщик подозвал к себе одного из городовых, кучкой стоявших на панели.

- В чем тут дело? - спросил он подбежавшего старичка с расчесанной надвое седой бородкой, с прозрачно-карими живыми глазками, доверительно подмигивавшими сейчас офицеру. - Что происходит?

- Забастовки, конечно, ваше благородие. Митинг идет, ораторов слушают. Они, рабочие, значит, очень митинги признают.

- Отчего это? - досадливо нахмурил брови Величко.

- Все от того же! - опять многозначительно прищурил старичок городовой свои не по летам бойкие глаза. - Пришли с других заводов - снимать с работы.

- Сволочи! - буркнул прапорщик Величко. - На фронт бы их отправить!

- Сомневаюсь, чтоб хотели, ваше благородие. Не такой народ. Вот же… насупротив этого самого бумажки раскидывают! Гляньте, ваше благородие… если служба позволяет.

Словоохотливый - по всему видать - низенький городовой вынул из-за обшлага рукава своей черной длинной шинели сложенный вчетверо листок и протянул его офицеру.

К ПРОЛЕТАРИАТУ ПЕТЕРБУРГА

было набрано жирно.