Михаил Козаков «Крушение империи»

Они проходили по узенькой просеке, образованной в обе стороны расступившейся толпой. Она молчаливо провожала их тысячей глаз, в которых были теперь и обыкновенное любопытство, и опасливая забота, и немой знак дружбы, и неясный, тревожный вопрос.

Вниз да по речке,

Вниз да по Казанке

Сизый се-селезень плывет… -

молодцевато и раскатисто затянул вдруг один из ротных запевал.

Ай да люли, ай да люли!

Сизый се-селезень плывет! -

подхватили припев несколько человек, но не каждый довел его -до конца, - уста солдат были сомкнуты угрюмым, выразительным безмолвием.

- Отставить! - повернул голову назад прапорщик Величко.

На углу стоял патруль городовых. Полицейские всматривались в лица проходящих солдат с наигранным безразличием привычных стражей улицы.

На Сампсониевском полиция стояла уже целыми отрядами. Она стягивалась к воротам «Нового Лесснера»: оттуда хлынула на проспект новая толпа забастовщиков.

Прапорщик Величко мысленно перекрестился, введя свою роту во двор казармы.

Через полчаса начались события, конца которых он не мог уже видеть.

Только ли булки и коржики, пряники из патоки и маковики привлекли сегодня к деревянному забору солдат, столпившихся у каждой дыры в нем?.. Каждому хочется просунуть голову в дыру и своими собственными глазами увидеть, что происходит сейчас вблизи, в какой-нибудь сотне шагов отсюда напротив - у ворот забастовавшего завода.