Михаил Козаков «Крушение империи»

Солдаты увидели своего полкового командира: он приближался на знакомой всему полку золотисто-пегой, с белым пятном на морде, донской «Касатке». Она легко несла его грузное, большое тело, крепко приросшее к седлу.

- Смирно! Солдаты, по баракам - марш! - скомандовал он хриплым, простуженным голосом.

Рот его так и оставался открытым после команды, и желтые, вперемежку с золотыми, плоские зубы свирепо оскалились под растянувшейся губой со вздернутыми до скул нафабренными усами.

- К чертовой матери - марш! - в тон полковнику крикнул кто-то в толпе, и передние ряды ее колыхнулись серо-черной волной ему навстречу.

Полковник Малиновский оглянулся на своих офицеров, те - на ворота казармы: слава богу, поручик Гугушкин ведет по двору первый отряд стрелков… Сквозь колесо-его изогнутых ног видны порыжевшие сапоги шагающего ему в затылок солдата.

- Построиться! - захрипел Малиновский. - Смирно! А не то свинцом поглажу! Зачинщиков выдать!.. Я вас, сукиных сынов!.. - И он привстал на стременах, погрозив в толпу кулаком.

- По господину полковнику - пли! - командовали в ее первых рядах.

- Спокойствие, товарищи! - останавливал оттуда же предостерегающий голос.

- Отставить!

Но этот выкрик опоздал: несколько булыжников полетело в грузную, высокую мишень. Один из них раздробил полковнику подбородок, другой сбил фуражку, обнажив его плешивую голову, третий попал в грудь «Касатки», и она заметалась, став на дыбы, сбрасывая с себя оглушенного ударом седока.

Она успокоилась тотчас же, как только кто-то крепко схватил ее за уздцы и отвел в сторону, похлопывая по шее.