Михаил Козаков «Крушение империи»

- Да здравствуют солдаты!

- Долой фараонов!

- По шеям полицию, братцы!..

- Козло-о-ов! Пе-е-етя!.. Я тута… земляк твой - Ягор… Брось, Пе-е-етя! - орал кто-то из мятежников-солдат одному из приятелей-стрелков в первом ряду.

- Да здравствует союз рабочих и крестьян-солдат! - полон был крику проспект.

- Слу-ушать кома-анду! - понесся в толпу протяжный голос поручика Гугушкина. - По отделе-е-ениям! Сми-и-и-ирно!

Откуда-то из-за угла появился отряд конных городовых и, вихрем проскакав навстречу поручику, погнал перед собой, отрезав ее от основной массы, толпу человек в двести: солдат, рабочих, женщин, случайных прохожих, застрявших на проспекте, затесавшихся тут же ребятишек.

- Иуды!

- Псы!

Прапорщик Величко, стоявший теперь рядом с Гугушкиным, видел, как падали наземь сбитые с ног, как все бежавшие, толкая друг друга, закрывали руками свои головы, опасаясь удара полицейской шашки.

Совсем недалеко от себя, на крылечке зеленого двухэтажного домика с отвалившейся наполовину ржавой водосточной трубой, он заметил вдруг в кучке людей землистое, угреватое лицо с реденькими, неживыми усиками. Это был тот самый примелькавшийся час назад человек, «бунтовавший» у ворот «Парвиайнена».

«Дрянь зеленая! Подстрекатель, хам!.. Мутит всюду… - уже стерег его жестким взглядом прапорщик Величко. - Погоди, дрянь, я тебя Первого!..»

- Козло-о-о-ов!.. Пе-е-е-етя! Не смей, слышь!.. - надрывался все тот же голос, вырываясь из общего шума.