Михаил Козаков «Крушение империи»

- Не вспоив, не вскормив - не сделаешь себе врага. Так-то всегда в жизни, Лев Павлович! (Может быть, ему вспомнился сейчас Губонин?)

- Что вы хотите этим сказать? - насторожился Карабаев. - Моя дочь не может быть мне врагом. Так же, как и я ей, генерал!

Лев Павлович не знал глобусовской любви к литературным цитатам, и потому строка из Гете в устах начальника царской охранки немало удивила его:

- О, какое заблуждение! Du glaubst zu schieben, und wirst geschoben. Ты думаешь, что двигаешь, между тем - тебя двигают самого… Вас двигают самого к этой вражде - время, желания, обстоятельства, среда, - вот какие дела, Лев Павлович!

- Вы берете на себя слишком много, утверждая это в отношении моей семьи! - обиделся Карабаев.

- К сожалению, я имею на это данные. Я поставил вас в известность минуту назад.

- И в ваших «данных», генерал, я не вижу никакого преступления моей дочери. Все построено на какой-то нелепой случайности… на каком-то совпадении фактов, - дрогнувшим голосом сказал Лев Павлович и снял руку со стола, чтобы уже больше не барабанить по нему пальцами. - Я полагаю, что вы должны со мной согласиться… Моя дочь (он сделал ударение на слове «моя», и Глобусов изобразил полное внимание на своем лице)… моя дочь ничего общего не может иметь с теми темными людьми, о которых вы мне говорили.

- Не должна - это было бы весьма желательно. Но боюсь, что имеет!

- Сердце отца имеет доводы, которых не может знать разум чужих людей. Разум и ваша подозрительность, генерал! - стараясь быть мягким, ответил Лев Павлович. - Моя Ириша совершенно непричастна…

Это была с его стороны та «святая ложь», в которую он и сам хотел бы поверить.