Михаил Козаков «Крушение империи»

В ответ Лев Павлович услышал короткий, веселый смешок своего друга:

- Вам известны стишки, а?

- Какие?

- Не известны? - веселился у телефона профессор. - Послушайте….

Об умном говорят: «Вот голова!»

Но голова другое значит часто.

И в Думе говорят: «Вот Голова»,

Но в смысле уж другом иль

- для контраста!..

- Я запишу эти стишки, они хороши, - улыбнулся Карабаев впервые за эти двое суток Иришиного ареста.

- Но - не для распространения, прошу вас. Je laisse cela pour moi et pour vous!1 - предостерегал его Милюков.

Надевая шубу, чтобы идти к Родзянко, Лев Павлович, целуя в лоб жену и принимая из ее рук бобровую шапку, угрожающе откашлялся:

- Мы ему сегодня скажем… ох, уж разделаем под орех!

- Левушка! - помогала ему застегивать шубу Софья Даниловна. - Я прошу тебя, Левушка, помнить о нашем лосенке… Ведь ты же сам говорил о ней: «Бедный, несчастный лосенок… отрезанный в темноте от матери». Ты обещал мне, Левушка!

Если не шагнуть сейчас за порог, жена увидит навернувшуюся на глаза теплую отцовскую слезу, - Лев Павлович кивнул головой и торопливо вышел из квартиры.

1 Пусть это остается между нами! (франц.)