Михаил Козаков «Крушение империи»

Милюков стоит позади кресла, облокотившись обеими руками на его высокую спинку, упрямо выставив среброволосую голову. Кажется, он смотрит сейчас поверх своего маленького пенсне, а глаза оттого мутны, скрывают мысль.

Протопопов:

- Ах, вот что! В таком случае я ничего не могу говорить. Я прошу прощения, что потревожил председателя Государственной думы и вас, господа. Что же произошло, что вы не хотите побеседовать по-товарищески?.. Вы меня звали, Михаил Владимирович, вы мне обещали…

- Обещал всех позвать и - выполнил.

- Но в таком случае…

Министр развел руками и переменил позу в кресле, перегнувшись через ручку его к своему соседу Родзянко. Он все еще улыбался, хотя причин к тому не было.

- Вы хотите знать, что произошло? - сорвался с места кадетский лидер и, ко всеобщему удивлению, заговорил быстро, повышенным тоном, чего ждали от него меньше всего. - Я вам скажу, Александр Дмитриевич!.. Вы служите вместе со Штюрмером… Вы освободили Сухомлинова, которого вся страна считает предателем… Вы преследуете печать и общественные организации… А участие проходимца Распутина в вашем назначении, - это что?!

И - разгоряченный - Милюков, сделав несколько путаных шагов перед полукругом сидевших молчаливо коллег и словно потеряв свое собственное кресло, опустился на кончик карабаевского, который Лев Павлович предупредительно очистил ему, мгновенно передвинувшись на широком сиденье. Но Милюков тотчас же поднялся и занял свое место.

- Я хотел бы добавить… - тихо сказал Лев Павлович вслед за своим лидером. - То, что произошло позавчера на Сампсониевском проспекте, не может не волновать всех нас. Вы должны понять смысл событий!