Михаил Козаков «Крушение империи»

- Читайте, читайте, батюшка Александр Дмитриевич, - легонько подталкивал его к центральному креслу богатырь Родзянко. - Чтение в сердцах - сие есть давнишняя склонность лиц, надевающих в цивильном обществе эдакие мундиры, дорогой сударь мой! Да-с… Прошу садиться, батюшка… Вот тут, со мной.

Ах, этот «мясник» Родзянко! Он груб и несносен даже у себя дома!

И министр, глядя на черные сюртуки своих думских коллег, полукругом оцепившие его сверкающий мундир, бормочет по-французски:

- Je n'ai pas pense mal!.. (У меня не было ничего дурного на уме!)

Он обводит глазами разместившийся перед ним полукруг так хорошо знакомых людей и задерживается на узком, с выпрыгивающими желваками почти под самыми ушами, зеленовато-сером лице депутата Крупенского:

«Вместе с Nicolas еще в кавалерийском училище! Сколько лет!.. Ой, как состарился!.. Он быстрый человек, всегда больше всех знает. Звонил на днях - ах, надо было принять!»

И Крупенский, к радости старого друга, кивает головой:

- Да, да… Идя сюда, зачем вам приносить дурное!

- А все-таки - мундир не того!.. Ну, ладно, ладно. Поговорим о деле, батюшка Александр Дмитриевич! - гудит Родзянко. - Все остальное выеденного яйца не стоит.

- Это верно, - подхватывает министр, найдя опять свою прежнюю улыбку. - Я хотел бы побеседовать запросто, обменяться мнениями, господа. У нас события, господа, в стране. Надо проводить общий курс, - я ознакомлю вас с ним. Я знаю, господа, чего я хочу. Но, господа, - под условием: чтобы ничто не вышло из этой комнаты!

- Пора секретов прошла, Александр Дмитриевич! Я лично не могу дать требуемого обещания. Я должен буду обо всем, что здесь будет происходить, доложить своей фракции.