Михаил Козаков «Крушение империи»

Он подошел к матери, обнял ее и, зная, как дорожит она каждой его лаской, несколько раз при всех поцеловал в голову.

За несколько минут до начала траурной процессии появился в квартире извозчик - «кормилец» - Карпо Антонович. Как всегда, принес на сохранение снятую с лошади упряжь и, как всегда, был во власти большого хмеля, чего и не скрывал.

С волочащимися по полу вожжами в одной руке, с кнутом в другой, он бесцеремонно растолкал собравшихся и пробрался к покойнику. Сняв шапку, стал перед ним на колени и присосался пьяными губами к его лбу.

- Уходи, уходи! - отталкивали его с разных сторон. Тогда он поднялся, уронил на пол вожжи и освободившейся

рукой стал выворачивать карман штанов, где находилась обычно дневная выручка. Зажав всю ее в дрожащем кулаке, он распустил вдруг кулак, и деньги - медяки, серебро, бумажки - посыпались на мертвое тело Мирона Рувимовича, а несколько монет упали с него и со звоном покатились по полу.

- Прощай, душа-барин! бормотал пьяный Карпо Антонович, тряся длиннющей своей бородой. - Посильно, конешно, буду стараться для сирот твоих…

Давно уже зажглись огни в домах, когда траурная процессия двинулась к кладбищу.

Улицы были пустынны, и только попадались на пути стайки мальчишек, катавшихся на коньках. И каждая из таких встречавшихся стаек некоторое время бежала за процессией, по бокам и впереди нее, - для мальчишек это было случайное развлечение на улице, - затем поворачивала обратно, как только теряла из виду свое постоянное место для катанья.

Был сухой и крепкий, как спирт, морозный вечер. На пустынном безоблачном небе проступали белые, словно крупинки соли, неподвижные звезды.