Михаил Козаков «Крушение империи»
«Я не принадлежу к тем рядам, - говорил Шульгин, - для которых борьба с властью есть дело, если не сказать - привычное, то во всяком случае давнишнее. Наоборот, в нашем мировоззрении та мысль, что даже дурная власть лучше безвластья, эта мысль занимает почетное место. И тем не менее при создавшихся обстоятельствах у нас есть только одно средство: бороться с этой властью до тех пор, пока она не уйдет. Бороться с властью можно и надо, потому что борьба наша, господа, предотвращает революционную борьбу в стране. Мне кажется, что рабочие будут спокойнее и усерднее стоять у своих станков, зная, что Государственная дума исполняет свой долг. И даже тогда, когда в их мастерские будут врываться банды и говорить им: «Забастуйте для борьбы с правительством», - я уверен, рабочие скажут: «Прочь уходите. Вы - или шпионы, или провокаторы, потому что борется с правительством Государственная дума, и она борется с правительством за Россию». Так, господа!..»
Да, шумно было сегодня в докторском домике.
И тут Федя невольно вспомнил Алешу Русова.
Как-то возвращались со сходки домой, и Алеша говорил ему и брату:
«Вы меня ругаете за мое «мальчишеское», резкое выступление… А я вам повторяю: погодите, придет революция, и этот самый хваленый Милюков будет расстреливать демократию из пулеметов!»
Рассказать сейчас об этом? Или без ссылок на Алешу - повторить его фразу? Вот поднялся бы шум!..
И Федя прикинул в уме, кто мог бы к нему присоединиться. Выходило - никто. Разве только этот украинец Ловсевич, и то не было в этом уверенности.
А уж Гриша, считавший себя с недавних пор «плехановцем», озлобился бы больше всех и, наверно, презрительно обозвал бы Федю «мальчишкой».