Михаил Козаков «Крушение империи»

Глава седьмая

Петербургский Комитет большевиков постановил…

Первым, кого встретил в Лесном, был Андрей Петрович Громов.

Сразу и не узнать было его. Отпустил усы и рыжеватую бородку клинышком, волосы на голове подстрижены кружочком, как у подрядчиков или трактирных официантов. А лицо - все такое же, еще более похудевшее: маленькое, серокожее, с розовыми, просвечивающимися ушами - тончайшими, как у младенца.

На двукратный стук в дверь Сергея Леонидовича он распахнул ее перед долгожданным «гостем» и ввел его в комнату.

- Вот это дело! Давно не виделись… - жал он руку Ваулину. - Заходите, садитесь да говорите скорей, как величать вас теперь?

- А хозяева где? - оглянулся по сторонам Сергей Леонидович.

- Хозяйка у соседей, а хозяин должен скоро прийти. Паспорт ваш?

- Леонтий Иосифович Кудрик, - прищурив весело глаз, отрекомендовался с поклоном Ваулин.

- Ну, а у меня тоже есть фальшивка. Только не для Ваньки, а для полиции. Ваньку почти что с детства знаю. Так что можете смело меня по имени, по-настоящему… Здесь первое время жить будете, - продолжал Громов. - Деньги - вот, пятьдесят целковых, - протянул он их Ваулину. - Затем еще насчет явок, да… Квартира - «почтовый ящик», чтобы сообщить в ПК, - Гусев переулок, четыре, зубной врач Сокальский. Завтра - комитет. В Новой Деревне, на Коломягском, у булочника Кузьмина. Вы его должны хорошо знать: прошлый год три раза у него собирались.