Михаил Козаков «Крушение империи»

Сергей Леонидович мигом облачился в свое платье, указал рукой Екатерине Львовне на сброшенное.

- Продай, мать. Дорожить им нечего.

Он ждал Шуру, чтобы вместе с ней пройти по черному ходу на улицу. Надо было выждать, покуда погаснет на кухне свет и прислуга уляжется спать. Парадный ход был уже закрыт, и ключ хранился у хозяина.

Шура пришла, но с плохими новостями: хозяйская прислуга Маня, черт бы ее побрал, поит чаем на кухне своего частого гостя…

- Не пущу! - взволновалась Екатерина Львовна. - Герасим это, младший дворник… нюх у него полицейский!

- Да, да, - кивала головой Шура. - Подозрительный человек.

- Еще бы, Шурочка! Летом еще Ляльку нашу выспрашивал: а что, говорит, папа к тебе ходит? Может, вечером ходит? Шельма! - выругалась старуха.

- Через десять минут ворота закроют… - размышлял Ваулин, как поступить.

«Не рисковать же? Черт его знает, что за тип эфот дворник Герасим! Знаем мы этих дворников, все хороши… - думал он. - Вот так штука - попал в мышеловку! А если со мной даже ничего не случится, если улизну, а он донесет, что видел… гадости могут им такие устроить. Как можно было так рисковать? - рассердился он на самого себя, но сразу же подчинился другой мысли: - А еще ничего не случилось ведь - чего же я, в самом деле?! Пока никто не знает, что я здесь, - чего же бояться?.. Но, значит, мне придется быть здесь до утра, покуда не откроют ворота: часов в шесть, вероятно? - соображал он. - Ничего другого не остается как будто?»

Прошло еще полчаса тщетного ожидания, не уйдет ли дворник, и все было решено: сундучок и три составленных стула превратились в ложе для Сергея Леонидовича (узенький коротышка-диванчик показался менее удобным). Не раздеваясь, он улегся и, неожиданно для себя, быстро уснул - в пригревшей, тепло натопленной комнате.

Он не слышал, как в темноте тихонько подошла мать и накрыла его поверх пальто своим ватным одеялом.