Михаил Козаков «Крушение империи»

Не задумываясь пока над всем остальным, что было в письме, она пошла разыскивать Теплухина, надеясь у негр получить дополнительные сведения о Пантелеймоне Кандуше.

В зеленой, «мифологической» гостиной за двумя ломберными столами царствовали карты. В центре одного стола сидел дядя Жоржа, в центре другого - посасывающий только что обрезанную пахучую сигару Арий Савельевич. (Терещенко уже уехал.)

Обычно малоразговорчивый, апатичный, Бронн, раздавая небрежно скользкие атласные карты, цедил теперь сквозь зубы больше слов, чем Ириша слышала из его уст за весь этот день.

- Это то сражение, которое я, к сожалению, всегда выигрываю. И всегда банк, всегда банк..

«Где он?» - искала глазами Ириша Теплухина.

- Девять… вот видите? Не точек, а очков! - слабо усмехнулся Бронн, заметив Иришу и покосившись в ее сторону. - Когда я был в Германии, один немец - такой, знаете ли, король среди крупье - рассказывал мне. Кант, знаете, и Гегель, несмотря, что философы, - а? - любили, оказывается, играть в карты… Но виноват, мадам: девять опять!.. Да, так что я говорил? Ага. Моцарт был страстный охотник до биллиардной игры, - все-таки игра, господа! Лессинг любил лото и фараон, а знаменитый Шиллер - так тот прямо говорил, что, по его мнению, человек только тогда вполне человек, когда играет. Это мне все рассказывал мюнхенский крупье. Господа, я не шулер, но у меня опять девятка!..

За столом Карабаева помощник присяжного поверенного с вытянутыми, как для свиста, губами говорил соседу, известному в городе доктору-общественнику: