Михаил Козаков «Крушение империи»

- А теперь второе дело; - ухмыльнулся тот. - Думал: не расскажу, пипль-попль, если взаправду обидеть хотели. Но вот, благодарить позволю себе, по-иному вышло… Людмила Петровна-то на другой день после вашего отъезда заявилась-то ко мне в Ольшанку! - неожиданно сказал он.

- Да что ты?! - проткнул его своим рысьим взглядом Теплухин. - Наболтал, гляди?

- Гос-споди боже мой, за кого принимаете? Не увидала-с она меня. Как услыхал ее голос - скрылся у батькиного соседа.

- Пойдем, расскажешь все по дороге. Выходи, выходи, я - сейчас.

Он пропустил вперед себя Кандушу, направившегося к черной двери, а сам сделал несколько шагов навстречу поджидаемой горничной, посланной к вешалке. И - столкнулся на пороге кухни лицом к лицу с Иришей.

- Кандуша!.. - невольно воскликнула она, увидев на мгновение его лицо в тот момент, когда он закрывал за собой дверь на площадку.

Но он не слышал ее возгласа и спокойно исчез.

- Почему этот человек здесь? - схватила она за руку Теплухина. - Зачем он к вам приходил?

- Это сын нашего рабочего-кожевника из Ольшанки. Почему он вас так интересует? Вы что, - знаете его, Ирина Львовна?

- Знаю. Зачем он сюда приходил? - упрямо повторила свой вопрос Ириша.

Иван Митрофанович внутренне насторожился:

- Он просил за своего отца: обычное житейское дело.

- Вы с ним сейчас уходите?

- Да, на одну минуту. Оформить кое-что. А в чем дело, Ирина Львовна? - старался говорить он как можно веселей и непринужденней влезая в шубу, принесенную подоспевшей горничной.