Михаил Козаков «Крушение империи»

- Курите, - предложил остальным черноволосый генерал Данилов, и несколько английских сигареток быстро пошли по рукам, но Шульгин тотчас же положил свою обратно.

- Это ужасно… - тихо, но так, чтоб казаться гневным, сказал он. - Господа, мы держим себя как слуги в доме покойника.

Генерал Данилов холодно, снисходительно усмехнулся и спокойно вынул свой янтарный мундштук.

- Я военный и морской министр Временного правительства, - в глубине вагона сообщил Рузскому Гучков.

Командующий фронтом одобрительно кивал сивой маленькой головой, придерживая рукой свои простенькие, «учительские» очки.

- Приношу пожелания вашему превосходительству… рад буду вступить в служебные отношения. Самое ужасное - это кутерьма, - глухо сказал командующий, махнув в сторону двери рукой.

Граф Фредерике сильно огорчился, узнав, что его дом в Петрограде подожжен толпой. Он медленно ходил теперь, опираясь на палку, по вагону, молчаливо останавливаясь то в одном, то в другом месте. Вялым, бессмысленным взглядом он следил за присутствующими.

Гучкова он спросил:

- Скажите мне: кто из вас Гучков, а кто господин Шульгин? Генерал Данилов за его спиной корчил презрительную веселую гримасу.

Было без двадцати минут двенадцать ночи, когда снова вошел царь. В руках он держал листки небольшого формата.

Он протянул Гучкову бумагу:

- Посмотрите. Вот текст…