Михаил Козаков «Крушение империи»

- Как, опять? Такой-то полк? А Милюков?.. Да ведь они его на руках вынесли?.. Еще левей? Ну, хорошо. Мы пошлем трудовика… И вдруг под боком - этот совет собачьих депутатов… горбоносые обезьяны! Непрерывно повышающаяся температура враждебности революционной мешанины, залепившей Думу… Родзянко хотел ехать к вам, государь, но они, горбоносые, пригрозили ему насилием. Кошмар, кошмар, которого еще не видела русская жизнь… Жалобные лица арестованных - министров, чиновников, генералов… Хвосты городовых, ищущих приюта и милости в Таврическом дворце. Паника среди офицерства. Все это переплелось в нечто, чему нельзя дать названия. В конце концов, что мы могли сделать?.. Представьте себе, что человека опускают в густую-густую, липкую, противную мешанину. Она обессиливает каждое его движение… Все наши усилия были бесполезны. Это были движения человека, погибающего в трясине…

- Кто такой поручик Греков? - неожиданным, непонятным вопросом прервал его Николай Второй: очевидно, злополучный неизвестный офицер, преградивший путь в столицу, запомнился больше всего и вызывал нескрываемую ненависть.

И так же неожиданно, как спросил, не получив ответа, о поручике Грекове, - так же неожиданно поднялся со своего места:

- Я пойду к себе… Значит, господа, - Михаил… Таково было решение. И оставшиеся в вагоне, не смея уже

возражать, обменивались только впечатлениями.

- Михаил может присягнуть, а малолетний Алексей - нет…

- Отречение в пользу Михаила Александровича не соответствует закону о престолонаследии…

- Но нельзя не видеть, что этот выход имеет при данных обстоятельствах серьезные удобства…

Царь забыл на столике свои сигаретки.