Михаил Козаков «Крушение империи»

Сергея Леонидовича так и подмывало дать ему оплеуху, но он укротил себя и спокойно сказал:

- Вот опять ведь пугаете, господин генерал-охранник? Ай-ай-ай, плохо, значит, ваше дело. Кто пугает - тот сам боится. Только… разве можно испугать русский рабочий класс - нас, большевиков?.. А ведь лжете вы, лжете нагло насчет Громова! - вырвалось вдруг. - Он на свободе… теперь я знаю!..

Он встал с кресла.

- Зовите конвоиров, мне уж пора домой… в предварилку. Выслушайте, что вам я скажу. Россия уже держит в руках красное знамя революции! Понятно вам? Не флажок уж теперь, а большое, отовсюду видное знамя! А впрочем, о чем же мне с вами разговаривать? Ей-ей, не о чем! - махнул рукой Ваулин и отошел к окну, покуда генерал-майор Глобусов вызывал звонком своего долгоухого секретаря.

- Что это? Откуда?

Оба - Ваулин и Токарев - бросились к окну.

- А ну, давайте!

Пригнувшись, солдат подставил свою спину и плечи, Ваулин вскочил на них, дотянулся рукой до высоко вырезанной в окне форточки, открыл ее, и в камеру ворвался хаос шумных, беспорядочных звуков: гул людских голосов, короткое, одинокое потрескивание револьверных и винтовочных выстрелов, ржание лошади, топот бегущей толпы.

И, вырываясь из всего этого хаоса, взлетая, как ракета, несся в камеру горячий, не остывавший в пути крик:

- Уррра!.. Да здравствует свобода!.. Уррра!..

- Что это?.. Неужто… неужто… неужто в самом деле, наконец?! А может, провокация, обман? Слезайте… давайте я!