Сергей Граховский «Рудобельская республика»

Запыхтел, залопотал паровоз, вздрогнули, заскрежетали железные гробы вагонов и подались назад. Из щелей и люков полыхнуло, и через какую-то долю секунды прокатился гулкий залп, залаял пулемет, ссекая сучья ракитника и осыпая иней с голых олешин.

Ох, как хотелось ответить хлопцам дружным залпом! Командиры едва сдерживали их.

Поезд нехотя, медленно двинулся назад. Соловей приказал отряду отползти в лощину и всем встать. Хлопцы стряхивали снег, хлопали друг друга рукавицами, топали и прыгали на месте.

— Ну и чесались руки пальнуть, — признался Амельян.

— Я их, гадов, на мушке держал, пока в вагон не спрятались; так и подмывало хоть одного уложить, — клацнул затвором Яков Гошка.

— А что из этого? Ну убил бы одного, другого, а сколько их там было знаешь? У них же пулеметы, пушки, патронов полные цинки. А ты с винтовкой да карабином хотел на бронированный поезд идти. Полузгали б нас, как Прокопиха фасолю, — объяснял Соловей. — А так и сено цело, и козы сыты. Где мало силы, умом надо брать.

— Интересно, что еще придумает генерал? — спросил Левков.

— На этом не остановится, что-то придумает, — ответил Соловей, — а тут и без него дел по самые уши.

Довольные, что все так обошлось, партизаны расходились и разъезжались, кто на посты в Ратмировичи и в Оземлю, а кто по своим деревням и хуторам. Многие жалели, что даже и пострелять не довелось. Соловей успокаивал их:

— Все только начинается. Еще надоест стрельба. Драться будем до последнего, но никакой погани и близко не пустим.

Члены ревкома зашли к Прокопу Молоковичу. Печь уже истопили, в хате было подметено и убрано. Прокопиха поставила на стол большой чугунок горячей картошки п глиняную миску простокваши.

— Ешьте, мужчинки, намерзлись же и проголодались.

Мужчины сели, начали брать подгорелые сверху картофелины, чистить их и со смаком есть. Первым заговорил Соловей:

— Сил у нас маловато, патронов и винтовок еще меньше,