Сергей Граховский «Рудобельская республика»

Далеко за полночь содрогнулся пол, что-то натянулось как струна и лопнуло, загрохотало, заухало, затопали сотни ног, зацокали конские копыта, затрещали пулеметы. Слышались команды, пересыпанные густой бранью.

Свечка погасла. Люди кричали, хватали свои котомки, давились в дверях и, вырвавшись, бежали неизвестно куда.

Анупрей высадил прикладом окно.

— Хлопцы, за мной!

Забренчали винтовки и патроны в торбах. Вся шестерка выскочила на перрон и помчалась вслед за солдатами.

— Держитесь вместе! — крикнул Ничипор Звонкович.

Они взобрались на железнодорожную насыпь. По дороге неслись пулеметные тачанки, а высоко над головами выли снаряды и, ухая, падали где-то далеко за станцией. Вспыхивали розоватые отблески, и оседала под ногами земля. Куда бегут люди, что случилось за эти несколько часов, рудобельцы не знали. Они пристали к какой-то части, ее вел тот самый усатый командир, которого они недавно видели в вагоне Каменщикова. Анупрей только успел сказать:

— И мы с вами.

— Становитесь на левый фланг. — И зычно скомандовал: — Построиться. Никакой паники.

Залязгали приклады винтовок, зашуршали по снегу ноги.

— Товарищи! Легионеры прорвали нашу оборону в районе Татарки, хотят захватить Осиповичи и Минск. Наша позиция — с правой стороны железной дороги на подступах к станции. На защиту революции — шагом марш!

Последними в колонне шла шестерка рудобельских партизан. Заколыхались во мраке штыки, по дорогам зазвякали подковы, загрохотали колеса, перекатывалась команда, послышались крики и ругань.

На востоке гремели пушки, сверкали темные молнии разрывов, захлебывались пулеметы. Казалось, от близкого боя усилился и потеплел ветер, осел разбитый сотнями ног снег, посветлело в поле.

Где-то неподалеку небо осветило багряное зарево. Оно росло и краснело, из него вырывались клубы серого дыма и языки яркого пламени. Видно, горела деревня. Нарастал гул стрельбы, гремели разрывы снарядов, в воздухе носились приглушенные крики и надрывный вопль.