«Рудобельская республика»

и стога на лугах. Значит, близко станция. Стало немного страшно: а что, если немцы или легионеры надумают трясти каждого, кто приехал, начнут шарить в котомках, искать и принюхиваться? Почти рядом Соловей заметил седую, сморщенную, как печеное яблоко, старушку. Она тяжело дышала и стонала. Он подсел к ней и стал расспрашивать, куда она и зачем едет.

— Помирать, видно, детки. Заложило все в середине… — Она постучала худыми, потрескавшимися пальцами в грудь. — Вот насоветовали люди поехать до того дох-тура Марзона, а где его искать, и не знаю.

— Я, тетушка, как раз к нему и еду. Батька мой там лежит. Так что не горюйте, доведу до самой больницы.

— А дай же тебе бог здоровья. Только ж я чуть ковыляю, — может, и не захочешь канителиться.

— Мне спешить некуда. Дойдем помаленьку.

Когда поезд остановился и все ринулись к дверям, Соловей подхватил старушкин узелок, соскочил со ступенек и помог ей слезть. Взял бабку под руку и осторожно повел.

У входа в вокзал стояло с десяток немецких солдат. Они ощупывали каждого взглядами и волосатыми руками, о чем-то спрашивали. Большинство пропускали, некоторых, с самыми большими мешками, отводили в сторону. Соловей шел спокойно, поддерживая больную старушку, и пристально следил за Анупреем: пропустят или задержат? Вот конопатый немец с широким женским лицом обшарил его мешочек, полапал руками от подмышек до колен, что-то буркнул и подтолкнул рукой к дверям.

Александр повеселел: а у него есть надежный «пропуск». И он еще осторожнее повел старушку к выходу.

Тот же немец, с желтыми, как у кота, глазами, прошелся руками и по его бокам, посмотрел на бабку, брезгливо сморщился и безнадежно махнул рукой. Через людный прокуренный вокзал Александр с больной старушкой вышел на мощеную площадь. У столба их дожидался Анупрей. В больницу они отправились вместе. Хоть было и некогда, жаль было бросать беспомощную старуху, да и опасно сразу идти в чайную: черт его знает, может, кто идет следом. Да и присмотреться надо к новым порядкам.

Утром улицы пустынны. Только по мокрой, занавоженной брусчатке тащилась огромная повозка с горшками да толкал перед собой тачку старик в длинном лапсердаке

107