Сергей Граховский «Рудобельская республика»

наведываться к вам. Любой документ и пропуск вам достанем. Так что, товарищи, выше головы. До полной победы ждать недолго. Впереди — новая жизнь. Следите, чтоб пи немцы, ни свои не разграбили и не разрушили имение. Ведь там все сделано руками ваших дедов и отцов. Когда-нибудь этим будут гордиться.

— Туда недавно, Платон Федорович, приехал молодой пан, барон Врангель, и требует, чтоб мужики вернули все, что взяли у него в амбарах, — перебил Ревинского Левков. — Пригрозил, что расстреляет тех, кто не выполнит его приказ.

— Сам он ничего не сделает один, а немцы вряд ли согласятся быть панскими палачами. Может, стоит его припугнуть, чтобы побыстрее убрался?

— Пристукнуть его, гада, и все. Это ж такой выжлятник. Свет обойдешь, не найдешь второго. Его бы воля, он бы тут натворил делов… — гудел густым басом Максим Ус.

— Пристукнуть можно, но сколько потом осиротеет семей из-за одного подлеца. Немцы озвереют и начнут расправляться с неповинными людьми. А вот пугнуть барона можно, — посоветовал председатель укома.

Если бы он знал тогда, что этот самый барон станет атаманом белогвардейских головорезов на юге России, что кровавый след за ним потянется через Крым и Черное море, он бы сам посоветовал, а то и приказал Максиму Усу или Анупрею Драпезе прикончить этого барона!

Чуть помявшись, с лавки поднялся Ничипор Звонкович , вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги.

— Тут моего дядьку Михаила выбрали волостным старостой, заставили быть вроде немецкого пса. А он человек честный и вот заявление написал, чтоб и его приняли в большевистскую партию. Не знаю, что думаете вы, а я принял бы. Наш он человек.

— Думаем то же, что и ты, — весело ответил Соловей. — Если бы Михаил был не наш, никто б его в старосты не выбирал. Волость как была, так и осталась большевистской. Так или нет, хлопцы?

— Давай сюда заявление, — протянул руку Молокович. — Кто за то, чтобы принять Михаила Звонковича в партию коммунистов-большевиков?