Сергей Граховский «Рудобельская республика»
Конница и двуколки мчались напрямик по густому колосящемуся житу: так было безопаснее. Тянулись черные дороги в зеленом ржаном море — вбитые в землю стебли силились и не могли подняться, их снова и снова топтали копыта уланских лошадей, кованые колеса обозов и сапоги пехоты.
Хлеборобы смотрели на все в немом отчаянии. Тот, чьи полоски попадали под копыта и колеса, сразу становился нищим.
Над большаками и полями подымались густые пыльные облака, небосвод затягивало дымом далеких и близких пожаров — пилсудчики вымещали злость на соломенных крышах убогих хатенок и обомшелых хлевушках. В зной они пылали, будто свечки.
С каждым днем легионерам приходилось ускорять шаг: Красная Армия гнала их по всему фронту — от Днепра до Припяти. Были освобождены Слуцк, Бобруйск, Осиповичи, Мозырь. В июле пилсудчики оставили Минск. А вдогонку неслась краснозвездная лава: «Ура! Даешь Варшаву!»
Упрямо шагала пропыленная и пропотевшая пехота: ботинки, сапоги, разбитые лапти топали по пыльным большакам Беларуси. Села угощали бойцов хлебом и квасом, черникой и огурцами. Подтягивались роты и взводы, напрягались колючие, давно не бритые кадыки, и над полевыми просторами, над потоптанным житом летела походная песня.
Освобождены Новогрудок, Волковысск, Гродно. Белосток встретил красных бойцов хлебом-солью. Председатель Временного революционного комитета Польши Юлиан Мархлевский горячо приветствовал красные полки. «Не для того вступают в Польшу паши русские братья, чтобы ее завоевывать, — говорил он. — Нынешнюю войну им навязало польское правительство. Они сражаются прежде всего за мир для себя, ибо только мир даст им возможность возвратиться домой, даст возможность строить новую жизнь».
С конным корпусом Гая по дорогам Польши ехал и комбат Александр Соловей. Он радовался, что идут последние бои, что к осени эти измученные войной хлопцы возвратятся в свои села, возьмутся за плуги и лукошки с зерном. Придет до дому и он. Давно уже осточертело наступать и отступать, в жару и стужу ночевать в поле,