- Н-да-а, Катюнчик, как была ты дурой, так и осталась… Бог мой, люди с возрастом совсем не умнеют… Ах, Катюша, Катюша, лучше было бы тебе заткнуться… - человек взял с журнального столика, стоявшего перед креслом, пачку сигарет. Звали этого человека Виктором и был он по профессии кинорежиссер, и даже довольно знаменитый, лауреат многих фестивалей, получивший во времена застоя, как теперь называют эти времена, Государственную премию и звание народного артиста и множество разных других званий, рангом, так сказать, пониже.

- Сейчас у вас здесь такие фантастические изменения… перестройка, - говорила с экрана Катя, и Виктор слышал, что говорила она уже с заметным акцентом иностранки. - Но мне кажется… может, я ошибаюсь, надо решительнее ломать старое… изживать засилье партийных чиновников… особенно в искусстве… Мне кажется, у вас…

- У вас! - презрительно фыркнул Виктор. - А у вас?

- …реформы продвигаются слишком медленно… в людях так много усталости, неверия… Надо дать людям надежду… Мне кажется…

- Фу ты, идиотка! И ей кажется! - Виктор хлопнул себя по колену, отхлебнул пива и прикурил сигарету, снова взглянул на экран телевизора, с силой выдохнул дым. - Но красива, как и раньше… Боже мой, глупа как пробка, но… красива! Лошадь… красивая породистая лошадь… - вслух рассуждал Виктор. - Впрочем, лошади умнее…

- Но вернемся все же в прошлое, Катя, - мягко заговорил ведущий. - Ведь вы русская, а тогда выпускали в основном граждан, так сказать, еврейской национальности. Как же вам все-таки удалось уехать без скандала? Да еще учитывая прошлое вашей матери…

- Да нет, скандал был… небольшой, правда, - улыбнулась Катя и взглянула прямо в экран телевизора. - Именно учитывая прошлое моей матери… Но ведь я вышла замуж за гражданина США… Ну-у… чинили разные мелкие гадости… долго не хотели регистрировать брак… запугивали… Да что теперь вспоминать? Было и прошло, и быльем поросло… - улыбка на ее лице сделалась веселее, беззаботнее.