- Им нужен сейчас хотя бы один наш студент, - вздыхая, говорил мастер. - Для них, как я понял, это дело принципа, потому что у нас ликвидировали военную кафедру. Так что, Алеша, извини, но… - и мастер красноречиво развел руками.

И на курсе уже все знали, что Алешку Тягунова осенью заберут на год в армию. Ему сочувствовали, утешали, обещали присылать посылки и писать веселые письма. Странное тогда было время - студенты высиживали лекции по марксизму-ленинизму, по истории КПСС (причем каждый использовал малейший повод, чтобы смыться), а в общежитии по рукам ходили в самиздате романы Солженицына, «Технология власти» Авторханова, «Мои встречи со Сталиным» Максимиллиана Джиласа и другие антисоветские произведения. У Виктора был знакомый студент МГУ с физфака, который регулярно снабжал его подобными книжками. Мать Виктора, увидев однажды у сына под подушкой рукопись Солженицына, затряслась, как осиновый лист на ветру, и приглушенным голосом стала требовать, чтобы он немедленно унес это и больше никогда ничего подобного в дом не приносил. Сказать об этом отцу она побоялась. Виктор тем не менее не внял просьбам и крикам матери, и продолжал таскать в дом подобную литературу. И однажды, примерно через месяц или полтора после посещения мастером курса военкомата, к Виктору нагрянули с обыском. Следователь Комитета госбезопасности и двое молчаливых людей в штатском. Они не стали обыскивать всю квартиру, а прямиком направились в комнату Виктора, недолго порылись на трех книжных полках, затем с молчаливым удовлетворением извлекли из-под подушки на диване Авторханова, а из ящика письменного стола - Солженицына, несколько номеров журнала «Посев» и кое-что еще, не менее «страшное» с точки зрения работников Комитета. На глазах у рыдающей матери и потрясенного отца их любимого, талантливого Витеньку увезли в Лефортово, где продержали почти две недели.