- Не нервничайте. Ольга Александровна, сейчас ее приведут, - густым басом мрачно проговорил директор.

Открылась дверь, и в кабинет первой вошла воспитательница - высокая костлявая женщина лет пятидесяти, с длинным лошадиным и почти мужским лицом, остановилась, пропускал вперед девочку Катю, угловатую, голенастую, в коротком платьице, с красным галстуком поверх суконной темно-коричневой кофточки. Катя порывисто встала, бросилась к дочери:

- Катенька!

Лена, игравшая девочку Катю, инстинктивно подалась назад, в раскрытую дверь, и страх изобразился на ее лице.

- Это хорошо… хорошо… - пробормотал тихо Виктор, грызя ноготь. - Матери испугалась… хорошо…

Катя успела ухватить девочку за рукав кофточки, притянула к себе, обняла, забормотала со слезами на глазах:

- Доченька, ты меня боишься? ты не узнаешь меня? Совсем-совсем не узнаешь? Я ж твоя мама!

- Ты моя мама? - еще больше испугалась девочка Лена.

- Твоя, твоя… Tы меня не помнишь? - Катя умоляюще заглядывала ей в глаза. - Помнишь, мы в Москве жили?

Лена долго молчала, насупившись, потом с той же тревогой взглянула снова на мать:

- Тебя отпустили из тюрьмы?

- Да, Катенька… - Катя утерла слезу со щеки.

- Тебя амнистировали? - серьезно, совсем по- взрослому и со знанием дела спросила Лена.

- Нет, меня реабилитировали, доченька. И даже извинились…

- За что извинились?