- Ах, Незабудько… - отозвалась Антонина. - Ну как же, как же… видный такой был мужик, только трахаться слабоват…

И старухи дружно расхохотались.

- Один раз - и сразу засыпал, - сквозь смех говорила Антонина.

- Вот у Оленьки был ухажер - это да-а! - говорила Галина. - Сам товарищ генерал Андрей Гаврилович Шилков.

- Ой, Галь, не надо… - это голос матери, отмечала про себя Катя, помешивая ножом шипящую на сковороде картошку.

- Чего не надо, чего не надо… - подала голос Полина. - Повезло тебе тогда, дурехе, а то бы с голоду ноги протянула…

- А трахался, небось, как племенной жеребец, а, Оль? - весело спрашивала Антонина. - Вид-то у него был геройский!

- Да ну вас, похабницы! - это опять голос матери.

- А че тут такого, Олька, дело житейское! Любовь - она всегда любовь!

- Да какая любовь? Скажете тоже…

- Ну только не бреши! - ехидничал голос Полины. - Он когда в клуб на концерт приезжал, ты даже пела по-другому! Рдела вся, как роза!

- Ой! Ну хватит вам, хватит… еще Катька услышит…

- Да брось ты, взрослая девка, она уже больше тебя про это дело знает! - и вновь слышался дружный старушечий смех, и звяканье стаканов, и негромкие голоса:

- Ох, бабы, за все, что было…

- За то, что живы, слава тебе Господи…

- Че это ты Господа поминать стала? Вроде из партии-то не вышла?

- Вышла - не вышла, а когда смертушка в глаза заглядывает, поневоле Бога вспомнишь…