- Ладно, плевать! - отхлебывая пива, проговорил Вадим. - Переживем, не сдохнем… Домой я не поеду, а то мать… не переживет. Устроюсь в какую-нибудь газету корреспондентом. Что, думаешь, не, возьмут?

- Что ты мелешь, кретин, ну что ты мелешь? - рассвирепел Виктор. - Какая газета, козел?! ты там с крута сопьешься!

- Ну сопьюсь… кого это волнует? В России народу навалом, одним больше, одним меньше… Ладно, Витька, ты-то хоть на мозги на капай. Ну не судьба… Знаешь, анекдот такой есть…

- Да подожди ты с анекдотом! - перебил его Виктор. - Головня за тебя не заступится?

- Вряд ли… Он и так на меня злой за все мои проделки. Да там такой шум поднимется, кто захочет заступаться?

Хмель и Виктору закружил голову, мысль работала лихорадочно в поисках хоть какого-то выхода. И он нашел выход.

- Значит, так. Ты только слушай и заткнусь. Шашку подложил я. Ты ничего об этом не знал, понял-нет?

- Почему ты? - уставился на него Вадим. - Ну тебя исключат, какая разница?

- Не твое дело. Есть разница. Может, меня и не исключат - за мной меньше грехов, чем за тобой, может, меня и пожалеют…

- Пожалеют, как же! - саркастически хмыкнул Вадим. - Думаешь, все в институте без ума от любви к тебе?

- Думаю, нет, - вздохнул Виктор. - Но мы

сделаем так. как я сказал. Шашку подложил я, ты тут ни при чем.

- Брось, Витя, за кого ты меня принимаешь? - нахмурился Вадим. - Я пока еще никогда шкурой не был… Если б ты такой расклад Алешке Тягунову предложил, он согласился бы.

У Виктора испарина выступила на лбу, задрожали руки, он спросил охрипшим голосом:

- Если нас двоих исключат, лучше, что ли, будет?

- Почему двоих? Я уже сказал тебе. Я ведь шашку поджег, ты еще меня отговаривал, думаешь, не помню? Значит, мне и отвечать, и не надо тут антимонии разводить.