- Да ты пьешь каждый день, как сумасшедшая, он тысячу раз видел! Как ты валяешься без чувств на диване! Как ты блюешь в ванной! Как ты шляешься по дому полуголая, сшибая стулья! Он уже взрослый парень и все прекрасно понимает! Только ты не понимаешь, что уже давно вызываешь у него отвращение!

- Ты лжешь… - Катя покачала головой, и голос ее предательски дрогнул. - Ты лжешь…

- И еще он прекрасно видит, что ты бездарный и ни на что не годный человек! - яростно и с наслаждением продолжал выговаривать Джек. - Что ты не хочешь и не умеешь работать, он тоже видит! Что твою беспомощную кошмарную мазню никто не покупает и не будет покупать даже за доллар, он тоже видит! Даже в галереях выставлять не хотят! И если я обращусь к врачам, чтобы тебя освидетельствовали и поместили в лечебницу для наркоманов и лишили прав материнства, он это одобрит! - Джек говорил, словно гвозди забивал, и жуткий страх мед-ленно заливал сердце Кати, и задрожали губы. Она сжалась на диване в комок, обхватила руками колени:

- Нет-нет… Ты не посмеешь… - за любой довод она цеплялась, как за соломинку, и потому добавила: - Тебе никто не поверит…

- Еще как поверят! - зловеще усмехнулся Джек. - Джейн выступит как свидетельница! И не только Джейн! ты со своим пьянством всем здесь осточертела!

- Нет… нет… - бессмысленно повторяла Катя дрожащим голосом, и выглядела она в эти минуты жалкой, уничтоженной. - Ты не посмеешь… Ты не посмеешь…

- А ты еще хотела, чтобы сюда приехала твоя мамаша! - Джек ядовито усмехнулся. - Мало мне одной сумасшедшей алкоголички! Да это просто невероятное везение, что ее пристрелили в Москве! Я просто благодарен этим кэгэбэшникам! – Джек повернулся и направился из гостиной, в дверях обернулся и уже не в силах сдержать себя, добавил: - Если бы этого не случилось в Москве, я боюсь, что пристрелил бы вас обеих здесь!

Катя вздрогнула, будто от удара, и теперь уже с ужасом смотрела на уходящего мужа… Может быть, впервые она ощутила, какая пропасть разверзлась перед ней, и в эту пропасть ее толкают…