- Это победа, Ольга Александровна… В истории России ни одна победа не стоила нашему народу такой крови и таких жертв…

Потом она приехала в Москву, где ее встретила нянька Зинка, пятидесятилетняя деревенская женщина, с годовалой Катюшей на руках. И Ольга Александровна схватила дочь, прижала к себе и стала целовать с такой жадностью маленькое красное заплаканное личико, что нянька Зинка сказала:

- Задушишь дите, чумовая… Мужа-то хоть повидала? Ить он в тех краях воюет… Или, небось, не до того было?

- Ой, Зинка, повидала! И мужа повидала, и с самим Жуковым целовалась!

- Во как! - охнула испуганно Зинка. - С самим Жуковым? Ну, ты баба не промах, Ольга Ляксандровна.

- Ой, Зинка, я бы их всех перецеловала, ей-Богу! - прижимая дочь к груди, восторженно говорила Ольга Александровна. - Неужто все мучения наши кончились?! Голодуха и холодрыга! Пайки и карточки! Зинка, Господь услышал наши молитвы - и мы победили! - она закружилась по комнате. - Победили, трам-па-па! Победили, трам-па-па!

- Совсем баба рехнулась… - сочувствующе покачала головой нянька Зинка.

А на следующий день вечером к ним в дом заявился мужчина в кожаном пальто и кожаной фуражке. Хромовое пальто масляно отсвечивало в свете электрической лампы в прихожей. Ольга Александровна с недоумением смотрела на него. Мужчина вежливо козырнул и представился полковником Саркисовым.

- Госбезопасность, - многозначительно добавил он и коснулся кончиком мизинца щегольских усиков. Он был красив какой-то утонченной, капризной красотой, которая часто предполагает развратную натуру.

- Чем обязана? Такой неожиданный визит… - растерянно отвечала Ольга Александровна. - Вы сначала позвонили бы…