- Понимаю, время позднее, - улыбнулся полковник Саркисов. - Но, уважаемая Ольга Александровна, сам… товарищ Берия просит вас быть его гостьей… на небольшом торжестве…

- Но я только вчера вернулась с гастролей в Германии… на фронте… Я так устала, что передать не могу.

- Это ненадолго, уважаемая Ольга Александровна… Лаврентий Павлович очень просил. Обещаю вам, вы прекрасно отдохнете и весело проведете время… Любезная Ольга Александровна, Лаврентию Павловичу не принято отказывать… тем более в эти победоносные для нашей Родины дни… Должен сказать по секрету, ваша жизнь может превратиться в сказку, в которой исполнятся ваши любые желания… самые-пресамые…

- Неужели? - усмехнулась Ольга Александровна. - Вы такую сказку всем обещаете?

- Не я, простите, уважаемая Ольга Александровна, - улыбнулся полковник Саркисов и вновь кончиком мизинца погладил свои холеные щегольские усики, глядя на Ольгу Алексанровну маслянистыми черными глазами. - Я всего лишь порученец товарища Берии. Он просил это вам передать. Он ждет вас и будет бесконечно благодарен, если вы приедете…

- Но я, право, не знаю… мне нужно одеться… - Ольга Александровна чувствовала, что она не в силах отказать. Много ходило слухов про Берию, грязных и отвратительных, их рассказывали друг другу шепотом, под страшным секретом. Ольга Александровна слышала их не раз и всегда досадливо отмахивалась - этого просто не может быть! Коммунист, соратник великого Сталина, член Политбюро, министр МВД, нет, такой человек не способен на подобные выходки! Короче говоря, она мыслила по принципу того самого чеховского героя из «Письма к ученому соседу»: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» И она согласилась. Долго собиралась, красила губы, чернила брови и ресницы, долго примеряла шляпки с разноцветными вуалевыми «забралами». Наконец, остановила выбор на темно-серой, с серой вуалью. Надела темно-синее крепдешиновое платье в обтяжку, лайковые серые перчатки, модные лаковые красные туфли. Завершал туалет легкомысленный газовый красный шарфик. Долго вертелась перед зеркалом, вделанным в дверцу платяного шкафа, улыбнулась своему отражению, подмигнула и залихватски присвистнула.