…И наконец, они приехали в мастерскую Григория. Мастерская представляла из себя громадную комнату-залу с четырьмя окнами, выходившими прямо на крышу. Была еще кухня, небольшая прихожая, переходящая в коридор, и ванная. И везде царил беспорядок - обрывки газет и журналов, огрызки и объедки, просто куски засохшей грязи. На нескольких пыльных стеллажах громоздились гипсовые, бронзовые и чугунные бюсты и бюстики, сломанные каминные часы, старинные бронзовые и медные подсвечники и канделябры, засохшие кисти, сморщенные окаменевшие тюбики из-под красок, множество пустых бутылок из- под водки, шампанского, вина и молока, старый магнитофон на бобинах, медные и глиняные азиатские и кавказские кувшины и кубки, вазы, какие-то тазики и чайники, фигурки животных, вырезанные из красного дерева, глиняные тарелки и блюдца, и множество всякой всячины случайной и ненужной. Над широким, продавленным и обшарпанным кожаным диваном была растянута на стене грязно-белая казачья бурка, и на ней висела казачья шашка в инкрустированных ножнах. На стене с потемневшей от времени штукатуркой, испещренной грязными разводами, висели выполненные маслом и акварелью, в рамках и на одних подрамниках, незаконченные портреты самых разных людей и пейзажи, старые иконы, медные распятия, украшенные черной, голубой и красной эмалью - невероятный ералаш. У одного из окон стоял мольберт, и на нем был укреплен натянутый на подрамник холст, вокруг на полу были разбросаны кисти, тюбики с красками, палитра, перепачканные красками тряпки, кусочки яичной скорлупы.
Катя подошла к распахнутому окну и неожиданно для себя увидела старую Москву - нагромождение покатых и островерхих крыш, башенки и ротонды, шпили и купола церквей, почти на всех крестов не было, покрытия облезли, отвалились и, как ребра, выпирали стропилины, краска на большинстве крыш облезла, ржавые пятна растекались по ним, расползались, как язвы. Разрушение… увядание… А внизу - кривые переулки, московские дворики с дряхлыми тополями и зарослями сирени, лавочками и скамейками, палисадники, огороженные невысоким тощим штакетником… Широко раскрытыми глазами смотрела Катя на старую Москву, и кружащее голову тепло медленно растекалось в душе, вызывая печаль и умиление.