Кто бросил любящих невест, кто третий месяц рыбу ест,
Чьи лица жжет жестокий вест, во рту полпуда соли,
Святая дева, Южный крест, Святая дева, Южный крест,
И желтые мозоли-и!
Кто позабыл про отчий дом, с кем запах пороха знаком,
Кто бьет без промаха клинком в пылу горячей схватки.
Святая дева, крепкий ром, Святая дева, крепкий ром!
И юные солдатки-и!

Но первой все же проснулась Катя, потерла глаза, щеки, отпихнула от себя навалившихся на нее Вадима и Виктора, проговорила со слабой улыбкой:

- Кажется, я заснула?

- Ого, не слабо сказано, - усмехнулся Григорий.

- Сколько времени?

- Ровно час ночи, - Григорий посмотрел на часы.

И Катя тоже посмотрела на свои часы, вздохнула:

- Да, ровно час ночи… Что это у тебя в стаканах, Гриша?

- Виски. Мадам желает похмелиться?

- Мадам желает… - устало улыбнулась Катя и взяла протянутый ей стакан с виски, толкнула плечом Виктора, потом Вадима. - Эй, великие художники социалистического реализма!

- А без оскорблений нельзя? - сонно пробурчал Виктор.

- Льва, умирающего с похмелья, и осел норовит пнуть, - подал голос Вадим, зевая и потягиваясь. - Спать хочу и жрать хочу - что делать в первую очередь?

- А работать не хочешь? - спросил Виктор. - В первую очередь?

- Ни в первую, ни во вторую, ни в третью очередь работать не хочу, - решительно помотал головой Вадим и, увидев у Григория лишний стакан, протянул за ним руку.