Катя вспомнила детский дом на окраине Свердловска, где жили под присмотром только дети врагов народа, и сухо ответила:

- Нет, не тянет… даже наоборот…

- Что «наоборот»? - не понял Виктор.

- Боюсь, что увижу их снова.

Наконец, они свернули с Полянки в один глухой замоскворецкий переулок, потом в другой, в третий. Виктор подсказывал, и Катя крутила баранку. У подъезда старого пятиэтажного дома Катя остановила, по приказу Виктора, машину, выключила двигатель. Стало тихо и темно. Фонарей в переулке не было, и освещался он только светом желтоватых окон в домах.

- Проводить тебя? - спросила Катя, протянув Виктору ключи от машины и глядя на него в упор ставшими вдруг огромными глазами.

- Проводи… - он не отвел своих глаз, смотрел со значением, словно молча спрашивал…

- Хочу посмотреть, как ты живешь… - пробормотала Катя, уводя глаза в сторону.

- Я так и подумал… - усмехнулся Виктор, выбираясь из машины…

- А твои родители… они дома? - спросила Катя, когда они уже поднимались по крутой полутемной лестнице.

- Бабка болеет… они у нее в Загорске. - ответил Виктор, сопя и топая по лестнице впереди.

Они пришли домой, и Виктор наполнил чайник, поставил на плиту, пообещав приготовить кофе, полез в холодильник в поисках чего-нибудь съестного.

- Подожди… не суетись… - сказала глухо Катя и положила ему руки на плечи, опять посмотрела в глаза.