- Я и сейчас в этом уверена, - ответила Катя и поняла, что соврала. - Виктор, остановившись посреди комнаты, внимательно посмотрел на нее и тоже понял, что она сказала неправду. Проговорил:

- Тогда зачем ты строишь всякие предположения? Если он к этому… - Виктор замялся, - … убийству не имеет отношения, то чего ему нервничать? Что-то подозревать? С какой стати? И что ты сможешь изменить, если приедешь туда? Если он что-то подозревает, то подозрения только усилятся. Он начнет тебя расспрашивать, ты не выдержишь и выложишь ему все, что думаешь…

- И что тогда? - тихо перебила его Катя.

- А черт его знает… - нервно пожал плечами Виктор. - Я что тебе, Шерлок Холмс? Майор Пронин?

- Ты хуже… - сказала Катя.

Они находились вдвоем в режиссерской комнате. За эти дни Виктор осунулся, недельная щетина покрывала щеки, глаза лихорадочно блестели. Он открыл дверь в другую комнату, сказал громко:

- Эй, ребята! Кто-нибудь! Девочки! Кофе сделайте, пожалуйста!

Катя сидела на диване, курила, стряхивая пепел прямо на пол.

- Я думаю, ты зря психуешь… - начал снова Виктор, но Катя перебила его:

- Это он психует…

- Тем более, ни ты, ни я ничем тут помочь не можем. Нам нужно закончить картину. Катя.

- Я уже жалею, что ее начала… жалею, что написала эту книгу, этот сценарий… - потухшими глазами она смотрела в окно. - Это кино добьет меня окончательно…

- Ну милая моя! - Виктор ударил себя руками по бокам, продолжая ходить по комнате.

Открылась дверь, и оператор Вадим внес поднос с тремя дымящимися чашками кофе и вазочкой с печеньем.