- Никакого Алеши Тягунова не будет, Витя… Ты закончишь картину…

- Слушай, мать, у тебя семь пятниц на неделе, да? Завтра тебе опять вожжа под хвост попадет, а я буду ходить, как дурак с помытой шеей. Сыт по горло, Катюша.

- Короче говоря, Витя, - перебила Катя, - я вернусь через несколько дней, и мы продолжим работу… - Катя помолчала, слушая в трубке сопение Виктора. - Витя, мы должны это сделать, слышишь? Ради всего… ради всего хорошего, что было у нас в жизни, ты слышишь? Ради моей несчастной матери… ради… нашей любви, Витя… Я тебя люблю, Витя, ты слышишь?

Виктор не отвечал, слышалось только напряженное сопение.

- Ты меня слышишь, черт тебя подери?! - крикнула в трубку Катя.

- О, по-новой начинается… - буркнул Виктор, - успокойся, слышу.

- А чего молчишь?

- Потому что слушаю… все же приятно, когда тебя кто-то любит. Даже если это сумасшедшая пьяная баба…

Катя снова улыбнулась, и на глазах у нее выступили слезы.

- Я плачу, Витя… - прошептала она.

- Это из тебя лишнее виски выливается… - пробурчал Виктор и спросил:

- Билет ты, конечно, уже заказала?

- Заказала… - прошептала Катя, кусая губы.

- Когда рейс?

- Сегодня… в двадцать один сорок пять…

- Я приеду проводить. И не пей больше. А то кому-нибудь еще станешь в любви объясняться, - и Виктор бросил трубку.

Катя шмыгнула носом, утерла слезы…