- Здравствуйте, Павел Павлович! Эдуард Станиславович вас ждет и готов принять.

- Да? Благодарю. А давно ждет Эдуард Станиславович?

- Судя по тому, что нервничает, думаю, давно, - вновь, и не менее обворожительно, улыбнулась она и длинным тонким пальцем изящно нажала на кнопочку соединения с боссом. - Эдуард Станиславович, к вам Павел Павлович Остроголов.

- Значит, я уже встал с кресла и иду ему навстречу, - прозвучало в ответ по селектору.

Будто бегущие по волнам, легко и непринужденно, потрясающие воображение ноги, выпорхнув из-за стола и грациозно продефилировав перед Пал Палы-чем, оказались подле двери с золотой табличкой, дабы та не препятствовала вхождению Остроголова в «святая святых» его давнего друга и соратника по борьбе с «коммунистическим прошлым».

- Пашка, скажи, это ты? Мы что, наконец-то, с тобой встретились? «Не верю!» - говорил Станиславский и бился в истерике. - Слегка наклонив голову, Эдуард Станиславович стоял в центре своего громадного кабинета и улыбался как ребенок, при этом очень смешно и неуклюже раскинув руки в стороны.

- Ой, а ты все никак не избавишься от своего местечкового юмора. Не тронь Станиславского. С гениями надо поаккуратнее. Кстати, меня об этом как-то однажды уже предупреждали.

Они крепко по-мужски обнялись, хлопая друг друга по лопаткам.

Банкиры бывают разные. Бывают худые, как жерди, и толстые, как пивные бочонки; бывают, как коленки, лысые и с роскошной шевелюрой; красивые и не очень, подтянутые и со свисающими по бокам «жопьими ушками», молчуны и говоруны, однолюбы и бабники. Среди них даже встречаются - что, впрочем, бывает крайне редко - люди искренние и порядочные. Но это, действительно, скорее исключение. Не бывает же банкиров глупых и бедных, иначе бы они просто не были банкирами. А так, банкиры бывают разные.