«Очередная сумасшедшая, которой денег некуда девать, - решил я про себя. - Она, наверное, уверена, что может осчастливить меня одним своим существованием. Что я с пеленок только и мечтал заделаться эдаким экзотическим жиголо от литературы. Ладно, хрен с тобой. С другой стороны, будет даже интересно посмотреть, что ты за ягодка, если конечно же все это вообще не профанация».

- Ну, так как, - тактично напомнили о себе, - часиков в семь вечера вас устроит?

- Вполне.

- Вот и замечательно, - снова не скрывая радости бархатнули на другом конце. - вы знаете, у меня возникла неплохая идея: пройтись, так сказать, по местам славы боевой. Что, если встретимся «У черта на рогах» или, скажем, в том же ресторане «Грин»?

- Первый вариант отпадает, - безучастно ответил я. - Слишком рогато. Пусть будет «Грин».

- Замечательно и еще раз замечательно. Значит, до завтра, вы не волнуйтесь, я сам к вам подойду. Всего вам хорошего.

«Да и тебе не хворать, красавец ты мой», - захотелось мне ответить на прощание бархатистому субъекту, но сделать это так и не успел. Трубку уже положили. И я вдруг отчетливо вспомнил, как похожую фразу произнес Петрович, когда прощался с Остроголовым той памятной февральской ночью у ресторана, интерьер которого ломился от обилия рогов.

После состоявшегося разговора мне этой ночью не спалось, и смутные, недоброго характера предчувствия тяготили мое и без того подсевшее сознание. Лишь под утро тяжелые веки чуть не раздавили красные, донельзя воспаленные глазницы, и я забылся крепким утренним сном. В каком же именно часу произошло столь радостное для моего уставшего от безделия ума событие, сказать вам не берусь, так как, естественно, не помню.