В 33-м году меня действительно арестовали, и я отбыл свою ссылку от начала до конца, потом я был четыре года на фронте и с меня за отличие в боях с немецкими захватчиками сняли судимость. Я имел право не писать о судимости. А тот пункт, что если была судимость и снята, то это надо тоже указать, я считаю, незаконный пункт. Что дает снятие судимости? Право писать, что я несудим. А такой пункт у меня это право отнимает. Зачем же мне все это?» Он говорит: «А твои командиры могут подтвердить, что ты всегда писал в анкетах о судимости до ее снятия?» Я говорю: «Могут». - «У тебя есть справка трибунала о снятии судимости?» Я говорю: «Есть». - «Принеси мне все это». Справка о снятии судимости была зашита у мамы в подушке. По еврейскому обычаю: в подушку спрятать и зашить. Я поехал к своему командиру корпуса, поехал к начальнику строевого отдела, они все москвичи, все написали мне…

Волков: Не испугались?

Рыбаков: Это были свои люди, ветераны. Война тех, кто по-настоящему воевал, сделала другими людьми. Начальник строевого отдела дает мне справку:

«Выдана гражданину такому-то, что в его анкете была записана судимость по статье 58 десять, на три года. В таком-то году решением трибунала судимость снята и запись исключена». Все! И то же самое подтвердил командир корпуса. Он написал так: «Была судимость, я ходатайствовал перед судом - за отличие в боях с Рыбакова судимость снять, ее сняли». Но трудность оказалась не в том, чтобы получить от них эти письма. Я не хотел отдавать Суркову справку Военного трибунала, хотел снять с нее копию, и начались мои хождения по нотариусам. Я решил идти по районным конторам, обошел пять или шесть - всюду отказ: «О, нет, вы знаете, это 58-я статья, нет, мы копии с этого не снимаем». Тогда я пошел к главному нотариусу Москвы, на Мясницкой улице. Стал в очередь, дождался и зашел к нему. Говорю: «Вот такая-то справка…» - «А вы кто?» - «Я писатель Рыбаков…» - «Это вы «Кортик» написали? Внуку своему я купил». И снял для меня копию.

7