Волков: Не испугались?

Рыбаков: Это были свои люди, ветераны. Война тех, кто по-настоящему воевал, сделала другими людьми. Начальник строевого отдела дает мне справку:

«Выдана гражданину такому-то, что в его анкете была записана судимость по статье 58 десять, на три года. В таком-то году решением трибунала судимость снята и запись исключена». Все! И то же самое подтвердил командир корпуса. Он написал так: «Была судимость, я ходатайствовал перед судом - за отличие в боях с Рыбакова судимость снять, ее сняли». Но трудность оказалась не в том, чтобы получить от них эти письма. Я не хотел отдавать Суркову справку Военного трибунала, хотел снять с нее копию, и начались мои хождения по нотариусам. Я решил идти по районным конторам, обошел пять или шесть - всюду отказ: «О, нет, вы знаете, это 58-я статья, нет, мы копии с этого не снимаем». Тогда я пошел к главному нотариусу Москвы, на Мясницкой улице. Стал в очередь, дождался и зашел к нему. Говорю: «Вот такая-то справка…» - «А вы кто?» - «Я писатель Рыбаков…» - «Это вы «Кортик» написали? Внуку своему я купил». И снял для меня копию.

Возвращаюсь в Союз, захожу к Суркову, закрываю двери и говорю: «Алеша, что произошло?» - «Ничего не произошло». Я говорю: «Нет, Алеша, что-то произошло. И я не выйду отсюда, пока ты мне не скажешь, в чем дело». Он спрашивает: «Ты куда сейчас идешь?» Я говорю: «К Арбатской площади». - «Иди». Я вышел, иду по Поварской к Арбатской площади, он меня нагоняет. Говорит: «Толя, ты нас обманул. Ты, вступая в Союз, не написал, что исключался из партии три раза и два раза судился». Или наоборот, я уже не помню, сколько раз, что там было. «Время сейчас строгое. Мы живем в строгое время». А он «окал», Сурков, смешно получалось: «строгое время». Я говорю: «Это неправда». - «Что неправда?» Я говорю: «Я никогда в партии не был, был только в комсомоле.

6