- Когда вы к ней приехали в четырнадцать лет, вам трудно было?

- У меня было такое ощущение: приеду к маме, увижу ее, и мы замрем, крепко обнявшись. И это будет счастье. Вывели женщину, чужую, чужой запах, и на меня как ступор нашел. Она подошла, погладила меня по голове… Она всё поняла.

- А потом отношения восстановились?

- С трудом. Я в восьмом классе, на мне всё хозяйство, я живу у тети Дины, тетя Дина на двух работах…То есть я должна отоварить карточки, приготовить обед, постирать белье на железной ребристой доске, убрать комнату. Толя (А. Рыбаков. - Ред.) меня спрашивал: «Когда же ты делала уроки?» Я отвечала: «Ты прямо как моя мама! Уроки я делала по вечерам». Мы, дети, отвыкали от матерей. Четырнадцать лет! Я сама себе хозяйка! Двойка в четверти по дисциплине: читала на уроке «Нана» Золя. «Вот, оказывается, чем интересуются наши девочки! Жизнью проституток!»

- Меня так же с Мопассаном поймали.

- По алгебре в году должна была быть двойка. В лучшем случае переэкзаменовка, в худшем - оставят на второй год. Посадят некрасивого подростка с толстыми ногами в розовых чулках по ордеру, в тесной, также полученной по ордеру, байковой юбке на заднюю парту. Все будут смотреть с презрением.

У мамы сделалось такое печальное лицо, что я прикусила язык. Я выучила учебник Киселева наизусть! И получила пятерку, все двойки в четвертях уравновесились этой пятеркой. Или я иду, мне уже восемнадцать лет, ресницы намазаны синей тушью. Мама говорит: «Танюшенька, почему у тебя синие ресницы?» - «Потому что мне так нравится». То есть полное противодействие.

12