- Я отнес роман в "Новый мир", где обычно печатался. Там, конечно, отказали. Я отнес его в "Дружбу народов". Там тоже отказали. А журнал "Октябрь" считался очень реакционным журналом, его возглавлял такой реакционер Кочетов, сталинист. Он умер. А вместо него пришел Ананьев, человек прогрессивный. Но репутацию журнала он никак не мог изменить. Интеллигенция презирала этот журнал. И я понял, что ему для восстановления репутации нужна сенсационная вещь. И я ему отдал свой роман. И он напечатал. В "Новом мире" было такое положение: если шла в номере часть романа, цензура требовала весь, мол, мало ли что. А "Октябрь" цензоры считали своим журналом. Они взяли первую часть, ну что там особенного, история еврейского городка. А когда взяли вторую, третью часть, то хватились, пришли в ужас: что вы тут написали? А я сказал, что ничего менять не буду. Ну, что им было делать? Роман ведь уже печатался.

Разумеется, цензура все же свое дело сделала. Немало было купюр. И только сравнительно недавно в своем 7-томном собрании сочинений я восстановил все, что цензура выбросила.

- У "Детей Арбата" судьба сложилась значительно труднее. В воспоминаниях Михаила Горбачева говорится о том, как решался вопрос с этой книгой, как Вы ее ему прислали.

- Это все неправда. Я ему ничего не посылал. Ни рукописи, ни письма. Когда я прочитал это у Горбачева, то позвонил в Фонд Горбачева. Я как раз сдавал свой архив в ЦГАЛИ (Центральный Государственный архив литературы и искусства) и попросил у них это письмо: не найдете ли вы его? Они не нашли, сказали, что Михаил Сергеевич не помнит, где оно. А я ему ничего не посылал. Я вообще никогда не обращался к нашим вождям. Ни по какому вопросу, никогда не искал встречи с ними. Я считаю, что человек, который пишет, должен быть далек от политики и политиков.

8