Анатолий Рыбаков «Бронзовая птица»

- А почему у вас есть всякие керзоны и муссолини? - ехидно спросил Миша. И, видя, что иностранец его не понял, он энергично махнул рукой: - Керзон, Муссолини вон! Долой!

Иностранец радостно закивал головой:

- О да… Конешно… Долёй Муссолини, долёй… Керзон - долёй!

«Хитрый!» - подумал Миша и сказал:

- Вот вы их и долой.

Иностранец задумчиво качнул головой и, медленно подбирая слова, сказал:

- Врэмя… Рэволюций не устраивать, рэволюций приходят.

«Какой политически грамотный! - подумал Миша. - Уж такие, как вы, конечно, никакой революции не устроят…»

А иностранец с серьезным и многозначительным выражением лица, несколько напряженным от необходимости вспоминать русские слова, продолжал:

- Кризис, безработний, война… Пролетарият - некарашо… Коммунист - агитация… Капиталист его в тюрьма. - Он вдруг засмеялся и схватил себя за кисти рук: - Кандали, тюрьма! - И смешно сморщился: - Некарашо - тюрьма…

Миша посмотрел на золотое кольцо иностранца, на белые полоски кожи на кистях женщины и подумал, что очень хорошо смеяться, когда сами носят золотые кольца и браслеты.

Иностранец перехватил его взгляд, засмеялся и показал на руки женщины:

- Кандали - три лет… Тюрьма - десять лет.

Женщина в это время перемывала чашки.

Мальчики сразу не сообразили, о чем говорит иностранец. Какие десять лет тюрьмы? Какие три года кандалов?.. И только Славка первым обрел дар речи.

- Вы коммунистка? - спросил он у женщины.

Иностранец, улыбаясь, повторил Славкин вопрос на незнакомом ребятам языке.

Женщина засмеялась, ткнула себя пальцем в грудь и сказала:

- Коммунисьт! - потом показала на мужчину: - Коммунисьт, - потом опять на себя: - Румэн, - потом опять на своего спутника: - Куба, Эмерика…