Анатолий Рыбаков «Выстрел»

- Здесь всегда все свежее.

Люда доела картошку, вытерла губы платочком и будничным голосом, будто они продолжают разговор о пирожных, произнесла:

- Теперь, Юра, расскажи мне все.

- Что именно?

Он действительно не сразу сообразил, о чем она спрашивает.

- Расскажи мне то, чего ты не захотел рассказать Мише.

- Я тебя не понимаю, - растерянно пробормотал он.

- Прекрасно понимаешь. Или я неясно выражаюсь?

Она смотрела на него своими зелеными глазами, и он вдруг ощутил страх перед ее твердым, холодным, выжидающим взглядом… Неужели знает о ключах? Откуда? Валентин разоткровенничался? Не может быть!

- Повторяю тебе: я не понимаю, о чем ты спрашиваешь.

- Я спрашиваю про историю с вагоном.

Слава богу…

- Люда, и ты о том же… Господи, обыкновенная фабричная история: дают вагон, не дают вагон, грузят, разгружают, отпускают, отменяют, один успел отправить, другой не успел, Валентин Валентинович успел, Мише Полякову это не нравится, что тут поделаешь?.. Ей-богу, не ломай над этим голову, это так несущественно. Хочешь еще пирожного?

- Спасибо, у меня есть. Значит, об этом ты не хочешь говорить.

- Нет, почему, если тебе угодно…

- Ты не хочешь говорить, - повторила Люда четким голосом, каким обычно отвечала уроки, - ты не хочешь говорить, и я не настаиваю. Второй вопрос: зачем во время лабораторных к тебе приходил Навроцкий?

Она сказала не Валентин Валентинович, а Навроцкий.

И как смотрит! Никогда не видел ее такой. Черт возьми, знает она о ключах или нет?

- Люда, а почему ты меня допрашиваешь?

- Я тебя не допрашиваю. Допрашивать тебя будут в другом месте. Я с тобой беседую всего лишь. Миша, по-твоему, продолжает свои игры. Возможно. Но для меня игры кончены: у меня убили отца.

Черт возьми, как она смотрит! Сумасшедшая, честное слово!

- Не меня ли ты подозреваешь в этом?