И я ничего не сказал Шмакову Петру, хотя было самое удобное время сказать. А я мямлил. Боялся, что Шмаков встанет и уйдет. Будет топать пешком от самых Химок - денег у него, как всегда, нет. Если я это допущу, буду последним гадом. Тем более, он из-за меня сюда приехал.

- А шашлыки были хорошие? - спросил Шмаков.

Ну, Шмаков! Тоскует о шашлыках. Все! Теперь я ему ничего не обязан рассказывать.

Шмаков зевнул.

- Надо сегодня зайти к Зойке, пригласить ее в киношку.

У меня сердце оборвалось: я сам собирался пригласить Зою сегодня в кино. Надо было мне сказать это раньше, а теперь первым сказал Шмаков и, следовательно, имеет право первым пригласить ее.

- Между прочим, я сегодня тоже собирался пойти с ней в кино.

- Красота! Возьмешь билеты на троих.

- Почему я должен брать билеты на троих?

- Ты при деньгах.

- Мы собирались пойти вдвоем.

- Думаю, она пойдет все же со мной, а не с тобой, - объявил Шмаков.

- То, что ты целыми днями отираешься у ее прилавка, еще ничего не доказывает. Отираться у прилавка может всякий. Она пойдет именно со мной.

- Мальчик, куда ты лезешь?

- Имею основания так предполагать.

- Может быть, спросим у нее самой?

- Хоть сейчас.

Мне уже не было жалко Шмакова Петра. Уж слишком вызывающе ведет себя.

…Зоя стояла за прилавком и разговаривала с высоким парнем. И по тому, как парень небрежно облокотился о прилавок, как Зоя с ним разговаривала, смеялась и улыбалась, было ясно, что это не просто покупатель, даже вовсе не покупатель: покупателям Зоя не улыбается. Странно! Какой-то верзила расположился возле Зои, как у себя дома, заливается, треплется, видно, болтун из болтунов. А нам Зоя хотя и кивнула, но довольно сдержанно, даже небрежно, как далеким знакомым.