5

…Вторым заходом самолет дал на бреющем полете пулеметную очередь и снова скрылся, оставив за собой длинную, медленно и косо сползающую к земле голубоватую полосу дыма.

Старшина Бокарев поднялся, стряхнул с себя землю, подтянул сзади гимнастерку, оправил широкий командирский ремень и портупею, перевернул на лицевую сторону медаль "За отвагу" и посмотрел на дорогу.

Машины - два "ЗИСа" и три полуторки "ГАЗ-АА" - стояли на прежнем месте, на проселке, одинокие среди неубранных полей.

Потом поднялся Вакулин, опасливо посмотрел на осеннее, но чистое небо, и его тонкое, юное, совсем еще мальчишеское лицо выразило недоумение: неужели только что над ними дважды пролетала смерть?

Встал и Краюшкин, отряхнулся, вытер винтовку - аккуратный, бывалый пожилой солдат.

Раздвигая высокую, осыпающуюся пшеницу, Бокарев пошел в глубь поля, хмуро осмотрелся и увидел наконец Лыкова и Огородникова. Они всё еще лежали, прижавшись к земле.

- Долго будем лежать?!

Лыков повернул голову, скосился на старшину, потом посмотрел на небо, поднялся, держа винтовку в руках, - небольшой, кругленький, мордастенький солдатик, - философски проговорил:

- Согласно стратегии и тактике, не должон он сюда залететь.

- Стратегия… тактика… Оправьте гимнастерку, рядовой Лыков!

- Гимнастерку - это можно. - Лыков снял и перетянул ремень.

Поднялся и Огородников - степенный, представительный шофер с брюшком, снял пилотку, вытер платком лысеющую голову, сварливо заметил:

- На то и война, чтобы самолеты летали и стреляли. Тем более, едем без маскировки. Непорядок.