Я предпочел и с молоком и с маслом.

Пока я уминал кашу, дедушка рассказывал:.

- Есть такие сведения, будто на могилу при дороге ходила женщина, Смирнова Софья Павловна, живет на улице Щорса, дом десять, - это новые наши дома. Думал я к ней зайти, да неловко через третьи руки. Сам поговоришь - отчитаешься перед начальством.

Я посмотрел на часы - половина десятого.

- Сейчас, пожалуй, поздно.

- Поздно. Завтра с утра сходи.

Утром я не слишком торопился. Рабочий день пропал, на трассу я уже не поеду. Пришел я в новые панельные дома часам к двенадцати. Они выглядели довольно нелепо среди огородов и старых дровяных сараев. Дети играли на деревянных мостках, сушилось белье.

И маленькая квартирка, в которую я попал, тоже производила впечатление деревенского быта, втиснутого в городской дом. На полах цветастые дорожки. На нитках сушатся грибы. Ведра на скамейке прикрыты плавающими в воде круглыми деревянными крышками. Пахнет капустой и солеными огурцами. В комнате громадный сундук, окованный железом. И как единственный знак современности - громадный телевизор марки "Рубин" старого выпуска.

Перед телевизором сидела старая, грузная женщина, с толстыми, отекшими ногами. Она вопросительно посмотрела на меня. Я объяснил ей причину своего прихода.

- Ходили мы с подругами на могилу, - ответила Софья Павловна, - и в войну и после войны ходили, потом померли подруги мои, осталась я одна; тоже ходила, а теперь совсем больна стала, не двигаются ноги, в магазин спуститься и то проблема.

И снова воззрилась на телевизор. На экране элегантные молодые люди и девушки показывали танцевальные фигуры. Их комментировал еще более элегантный инструктор: "Дамы делают полуоборот направо, кавалеры - полуоборот налево…"

- В безвозвратно прошедшие годы, - вздохнула Софья Павловна, - была я большая любительница до танцев, обожала танцы - вальс, краковяк, падеспань. Призы брала.

- А фокстрот, чарльстон, шейк? - поинтересовался я.